Понятие оружия и боеприпасов как предмета правонарушения

В научной литературе в настоящее время нет однозначной позиции по категории «понятие оружие и боеприпасов как предмета правонарушения». Ранее указывалось на незаконность отнесения патронов к боеприпасам, для чего имеются определенные основания . Федеральный закон от 13 декабря 1996 г. № 150-ФЗ «Об оружии» в ст. 1 определяет боеприпасы как предметы вооружения и метаемое снаряжение, предназначенные для поражения цели и содержащие разрывной, метательный, пиротехнический или вышибной заряды либо их сочетание, а патрон - как устройство, предназначенное для выстрела из оружия, объединяющее в одно целое при помощи гильзы средства инициирования, метательный заряд и метаемое снаряжение. На первый взгляд патрон входит в объем понятия «боеприпасы» как один из «предметов вооружения» (метаемым снаряжением его нельзя признать, поскольку для метания в нем предназначены только отдельные элементы (пуля, дробины и т.д.)). Однако проведенный анализ нормативной базы выявил следующее.
В преамбуле названного акта подчеркивается: «положения настоящего Федерального закона распространяются также на оборот боеприпасов и патронов к оружию». Получается, что называемые там боеприпасы и патроны к оружию - разные предметы. Кроме того, боеприпасы предназначены для поражения цели, патроны - для выстрела из оружия. Для поражения цели в патроне предназначена лишь пуля, которая сама по себе боеприпасом не является, так как обычно не содержит заряда (за исключением пуль разрывного характера). В патроне метательный заряд находится вне снаряжения (пули), хотя и объединен с ним при помощи гильзы.
Позиция непризнания патронов к огнестрельному оружию боеприпасами прослеживается и в ряде других нормативно-правовых актов, в том числе в Федеральном законе от 8 августа 2001 г. № 128-ФЗ «О лицензировании отдельных видов деятельности» , который упоминает указанные предметы раздельно. Этот и другие документы, использующие аналогичный подход к патронам, относятся к административному законодательству .
Уголовный кодекс Российской Федерации (далее - УК, УК РФ) ни в одной статье не упоминает термин «патроны». Наверное, законодатель исходил из позиции, что они относятся именно к категории боеприпасов. При этом он, по-видимому, базировался на положениях утратившего с 30 июня 1997 г. юридическую силу Закона РФ от 20 мая 1993 г. № 4992-1 «Об оружии», который в ст. 1 указывал, что «боеприпасы - это устройства или предметы, конструктивно предназначенные для выстрела из оружия соответствующего вида», т.е. признавал патроны боеприпасами .
Вместе с тем Федеральным законом от 21 июля 2004 г. № 73-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» в ч. 1 ст. 222 УК слова «(за исключением гладкоствольного), его основных частей, боеприпасов» были заменены словами «его основных частей, боеприпасов (за исключением гражданского гладкоствольного, его основных частей и боеприпасов к нему)» . Можно предложить, что законодатель под боеприпасами к гражданскому гладкоствольному оружию подразумевает в числе прочего и патроны к такому виду оружия. Налицо нестыковка положений административного и уголовного законодательства, которая требует устранения.
Но какие еще, кроме патронов, могут быть боеприпасы к гражданскому гладкоствольному огнестрельному оружию? В охотничьей литературе применительно к гладкоствольному оружию к таковым относят пороха, контейнеры и пыжи-контейнеры, гильзы, капсюли, пули (дробь, картечь) . Самостоятельное снаряжение патронов позволяет варьировать их технические характеристики применительно к нужной ситуации, а также неоднократно использовать составляющие их элементы, такие как, например, гильзы . Практика указанного снаряжения распространена повсеместно. Так, в литературе подчеркивается, что настоящую страсть к самостоятельному снаряжению патронов имеют американцы .
Однако если трактовать боеприпасы к гражданскому гладкоствольному оружию именно таким широким образом, то получается, что гильзы, патронные капсюли, дробины и т.д., предназначенные для использования с гражданским гладкоствольным оружием, являются предметами преступлений, предусмотренных ст. ст. 223, 225 и 226 УК РФ (пороха мы относим к взрывчатым веществам). А незаконное обращение с гильзами и другими указанными предметами, являющимися составными частями патронов к гражданскому нарезному огнестрельному оружию, а также любому (и гладкоствольному, и нарезному) служебному или боевому огнестрельному оружию, должно влечь ответственность, кроме того, еще и по ст. 222 УК РФ.
В связи с этим возникает вопрос: настолько ли опасны дробины, гильзы и т.д., чтобы несанкционированное и иное обращение с ними наказывалось уголовным законом? Заслуживает ли обвинительного приговора суда хранение без надлежащего разрешения в качестве сувенира или памятной вещи одной или двух гильз к патрону?
Формально это деяние является преступлением. Но, на наш взгляд, в силу малозначительности оно не представляет общественной опасности и на основании ч. 2 ст. 14 УК РФ совершившее его лицо должно быть освобождено от уголовной ответственности. Соответствующее положение целесообразно следует отразить в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 12 марта 2002 г. № 5 «О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств» .
Однако в то же время если составляющие элементы патронов не считать боеприпасами, то у отдельных лиц может появиться соблазн незаконно обращаться с ними раздельно: сегодня перевезти или продать гильзы, завтра - капсюли и т.д. Поэтому предлагаем в указанном Постановлении Пленума от 12 марта 2002 г. установить, что незаконное обращение с иными, кроме патронов, боеприпасами к огнестрельному оружию представляет общественную опасность и влечет уголовную ответственность только в случае, если осуществляется в значительном размере. Такой размер в данном случае - понятие оценочное. Предлагаем под ним понимать указанные предметы в количестве не менее 5 одного вида и образца. Данное количество, как представляется, не может быть обосновано коллекционированием, которое предполагает собирание вещей разных образцов, а также сохранением памяти о важных для человека событиях. Считаем, что нашу позицию косвенно подтверждают и положения Федерального закона «Об оружии», устанавливающего обязательность получения лицензии на коллекционирование оружия и патронов, но не иных боеприпасов к оружию.
Бесспорно, если изъято много патронов, то соответствующие деяния виновного должны наказываться уголовным законом. Однако дискуссионным представляется привлечение к уголовной ответственности за незаконное обращение в коллекционных и памятных целях также и нескольких патронов к огнестрельному оружию. На наш взгляд, такое обращение не является достаточно общественно опасным. Считаем, что в законодательстве целесообразно установить минимальное количество незаконно хранимых и иным образом обращаемых патронов, от которого будет зависеть возложение ответственности за противоправное поведение в отношении таких предметов.
Допустимо также в качестве другого варианта совершенствования законодательства обсудить установление уголовной ответственности только за сбыт, изготовление и ремонт патронов к огнестрельному оружию, как это сделано в отношении холодного, в том числе метательного, и газового оружия. Остальные деяния будут в таком случае наказуемы административным законодательством. Тем более что ст. 20.8 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях установлена ответственность за нарушение правил производства, продажи, коллекционирования, экспонирования, учета, хранения, ношения или уничтожения оружия и патронов к нему.
УК РФ устанавливает ответственность за незаконное обращение с взрывными устройствами, которые следует отграничивать от боеприпасов. В п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 12 марта 2002 г. № 5 отмечается, что под боеприпасами следует понимать предметы вооружения и метаемое снаряжение как отечественного, так и иностранного производства, предназначенные для поражения цели и содержащие разрывной, метательный или вышибной заряды либо их сочетание. Там же указывается, что к категории боеприпасов относятся артиллерийские снаряды и мины, военно-инженерные подрывные заряды и мины, ручные и реактивные противотанковые гранаты, боевые ракеты, авиабомбы и т.п., независимо от наличия или отсутствия у них средств для инициирования взрыва, предназначенные для поражения целей, а также все виды патронов к огнестрельному оружию, независимо от калибра, изготовленные промышленным или самодельным способом, и что сигнальные, осветительные, холостые, строительные, газовые, учебные и иные патроны, не имеющие поражающего элемента (снаряда, пули, дроби, картечи и т.п.) и не предназначенные для поражения цели, не относятся к боеприпасам, взрывчатым веществам и взрывным устройствам. Под взрывными устройствами в том же документе предлагается понимать промышленные или самодельные изделия, функционально объединяющие взрывчатое вещество и приспособление для инициирования взрыва (запал, взрыватель, детонатор и т.п.).
Следует подчеркнуть, что судебная практика в отношении признания тех или иных предметов взрывными устройствами или боеприпасами противоречива. Так, например, в Постановлении Президиума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2007 г. № 549-П06 указано, что К.А.В. «в июле-августе 1997 г. незаконно хранил являющиеся боеприпасами две ручные гранаты РГД-5» . Иногда же суды вразрез с позицией Пленума Верховного Суда РФ, считающего гранаты боеприпасами, признают их взрывными устройствами .
Проведенное в уголовном законе выделение взрывных устройств в качестве самостоятельного предмета преступления в том виде, как это осуществлено законодателем, представляется неудачным. Во-первых, они фактически подпадают под определение понятия боеприпасов. Во-вторых, хотя они и включают в себя взрывчатые вещества и средства инициирования взрыва, но никакой разницы в размере ответственности за незаконный оборот этих предметов не предусмотрено. Между тем, на наш взгляд, взрывные устройства, безусловно, более общественно опасны, чем взрывчатые вещества и другие предметы вооружения. Они позволяют осуществить взрыв с использованием дистанционного управления, с выбором подходящего времени, снизить риск обнаружения виновного и т.д. Незаконный оборот взрывных устройств должен наказываться строже, чем оборот взрывчатых веществ. Специфика данных устройств такова, что трудно предположить их законное использование частными лицами.
Вроде бы и нет ничего страшного, если боеприпасы признали взрывными устройствами, и, наоборот, все равно действия с ними подлежат равной по размерам ответственности, например по ст. 222 УК РФ. Однако имеются примеры и иного рода. Так, в ч. 1 ст. 212 «Массовые беспорядки» УК РФ орудиями преступления названы огнестрельное оружие, взрывчатые вещества, взрывные устройства, но ничего не говорится о боеприпасах. В ч. 1 ст. 346 «Умышленное уничтожение или повреждение военного имущества» УК РФ, наоборот, говорится о боеприпасах, но нет упоминания о взрывных устройствах. Поэтому отнесение предмета к той или иной категории может иметь принципиальное значение для квалификации содеянного.
Отграничивать боеприпасы от иных предметов вооружения, как представляется, допустимо по двум основным альтернативным характеристикам. Первой может выступать метаемость, а точнее, конструктивная предназначенность для поражения цели в результате метания предмета. Второй отличительной чертой можно считать взрываемость, т.е. конструктивную предназначенность для взрыва.
Считаем, что боеприпасами следует признавать те предметы вооружения, которые для взрыва не предназначены, в том числе патроны к огнестрельному оружию. Взрывными же устройствами при таком подходе будут все без исключения предметы, объединяющие в единое функциональное целое взрывчатые вещества и средства взрывания (инициирующие взрыв). Такой подход целесообразно отразить в законодательстве, в том числе в тексте Федерального закона «Об оружии».
В настоящее же время уголовный закон использует пересекающиеся термины. Или одно должно быть разновидностью другого (при этом дублирующий термин следует исключить из текста нормативного акта) или указанные объекты нужно четко разграничить на законодательном уровне, что мы и предлагаем.
Применительно к боеприпасам в Кодексе имеется и другая проблема. В п. «к» ч. 1 ст. 63 «Обстоятельства, отягчающие наказание» УК РФ содержится термин «боевые припасы», который не совпадает с термином «боеприпасы». Мы полагаем, что законодатель имел в виду один и тот же предмет, но сформулировал его по-разному в силу элементарной невнимательности. Предположить, что он имел в виду два неодинаковых предмета, на наш взгляд, будет нелогично. Тем более что в литературе эти термины обычно употребляются как синонимы . Кроме того, филологическая наука рассматривает боеприпасы как сокращение термина «боевые припасы» . Считаем, что п. «к» ч. 1 ст. 63 УК следует привести в соответствие с понятийным аппаратом большей части российского уголовного закона.
Сложность на практике вызывает квалификация сравнительно широко распространенных деяний, связанных с незаконным обращением с гладкоствольным огнестрельным оружием с обрезанным стволом (обрезами). Судебная практика по этому вопросу противоречива. Так, Уральский окружной военный суд по делу М. отметил, что переделка исправного охотничьего ружья в обрез изготовлением оружия не является. В частности, было указано, что, согласно Федеральному закону «Об оружии», охотничье ружье признается огнестрельным оружием и его видоизменение в обрез, так же являющийся огнестрельным оружием, состава преступления - изготовление огнестрельного оружия - не образует . В то же время Президиум Верховного Суда РФ в Постановлении № 106п2003 по делу Т. установил, что Т. и Щ., укоротив стволы охотничьего ружья путем их отпиливания, изготовили огнестрельное оружие - обрез, и отметил, что в данном случае ружье утратило свои первоначальные функции и приобрело функции обреза - самодельного гладкоствольного огнестрельного оружия, обладающего другими характеристиками . Аналогичная позиция содержится в Постановлении Президиума Верховного Суда РФ от 18 февраля 2004 г. № 865п03 .
У позиции Уральского окружного военного суда есть определенные основания. Его точка зрения соответствует положениям, содержащимся в абзаце пятом п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 12 марта 2002 г. № 5: «Под незаконным изготовлением огнестрельного оружия... влекущим уголовную ответственность, следует понимать их создание без полученной в установленном порядке лицензии или восстановление утраченных поражающих свойств, а также переделку каких-либо предметов... в результате чего они приобретают свойства огнестрельного, газового или холодного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств. При квалификации последующих незаконных действий с изготовленным оружием (боеприпасами) необходимо исходить из тех тактико-технических характеристик, которыми стало реально обладать переделанное виновным оружие, а не те предметы, которые подверглись переделке». В результате обрезания ствола оружие не приобретает свойства огнестрельного, так как они у него уже есть. И тем более здесь нет восстановления утраченных поражающих свойств. Иначе говоря, вещи, уже являющиеся предметами вооружения, при переделке все равно остаются предметами вооружения, так как не создаются заново.
Однако если не рассматривать обрезание ствола как способ изготовления оружия, то возникает вопрос как квалифицировать такое деяние. Как приготовление к хранению и ношению? Однако в соответствии с ч. 2 ст. 30 УК РФ уголовная ответственность наступает за приготовление только к тяжкому и особо тяжкому преступлению. А деяния, ответственность за которые предусмотрена в ч. 1 ст. 222 УК РФ, относятся к категории средней тяжести. То есть приготовление к ним уголовной ответственности не влечет.
В то же время сам факт обрезания ствола мы считаем безусловно заслуживающим уголовно-правовой оценки. Дело в том, что обрез нужен для скрытого ношения. В силу изменения технических параметров он может быть использован для прицельного выстрела только со сравнительно близкого расстояния: до двадцати метров. Криминальные цели лица, осуществляющего обрезание ствола, в этой связи представляются очевидными. Поэтому считаем, что диспозицию ч. 1 ст. 223 УК РФ следует дополнить указанием на незаконную переделку как один из способов совершения данного преступления. Это позволит избежать сомнений при квалификации соответствующих деяний.
Надеемся, что предложенные подходы будут способствовать повышению эффективности уголовно-правовой борьбы с незаконным обращением с предметами вооружения.